Под каменным небом. Мозаики на станции «Маяковская»
Странный парадокс: станция «Маяковская» признана едва ли не самой красивой станцией Московского метрополитена, архитектурное решение, предложенное архитектором А. Душкиным, выше всяких похвал, мозаики художника А. Дейнеки ценятся столь же высоко, как и его станковая живопись. Но все это – по отдельности.
Когда же рассматривают все, как единое целое, у искусствоведов обязательно возникают претензии. Нет, «Маяковская» по-прежнему – одна из наиболее красивых и оригинальных станций. Тем не менее, претензии остаются. То их адресуют автору проекта, то автору мозаик. Так кто же прав, а кто виноват?
Наиболее расхожее мнение таково: архитектор выбрал для дейнековских мозаик такое место, где они явно проигрывают, а художник ошибся в размерах – следовало бы сделать мозаики покрупнее, тогда бы они не терялись под высокими сводами, а сразу бросались в глаза, притягивали внимание зрителя. Так что же на самом деле? Может быть, правы все и никакого просчета не существует?
Здесь следует вернуться вспять во времени и взглянуть, как же все обстояло в действительности. Первое, и самое главное, А. Дейнека сам признавал, что мозаики его непропорциональны, они не соотносятся с грандиозными подземными объемами станции.
Вот что он говорил вскоре после окончания работы: «Сравнительно небольшое поле изображения в форме эллипса поставило довольно сложные условия для композиционного решения каждого плафона. Точка схода в середине живописного поля оказалась явно невыгодной: ракурс получался страшный, от человека оставались подошвы да подбородок.
При этих условиях более выгодна точка зрения сбоку – с перрона. Поэтому композиция и строилась на переносе точки схода в край изображения. Такой решение не безукоризненно, оно мешает плафону быть равноценным, одинаково воспринимаемым с любой стороны, создает выгодные и невыгодные точки зрения, но оно поневоле подсказано архитектурным решением плафонов.
Помимо пропорций плафонов трудные условия создает и двойной глубокий купол. Он прячет, скрывает мозаику, мешает видеть ее под разнообразными углами, не позволяет одновременно воспринимать ряд плафонов. Само собой, тема каждой мозаики имела индивидуальные варианты построения, свою динамику».
Так почему, зная все это, художник взялся за работу и закончил ее? Им повелевал отнюдь не государственный заказ. И не просто захлестывал азарт работы. Ведь следует учесть и такую вещь: А. Дейнека о многих сложностях догадывался заранее. Сроки, поставленные ему, были минимальными – всего пять месяцев на тридцать пять плафонов.
Нет, после размышлений и пробных эскизов, художник сделал твердый выбор: «...определилась тема – сутки Страны Советов. Отдельные моменты темы расположились друг за другом так, что утро стало по краями и, сходясь к центру через день, вечер над серединой станции легли ночные сюжеты. Входящего и выходящего встречают плафоны утра.
Спустись в метро, подними голову, гражданин, и ты увидишь небо, мозаичное, ярко подсвеченное; и если ты забыл, что над плафоном лежит толща московской земли в сорок метров, и тебе легко и бодро в этом. подземном дворце, по которому невидимо проносится, обвевая твое лицо, мощная струя очищенного от пыли прохладного воздуха, – задача архитектора и художника решена».
Итак, А. Дейнека поставил перед собой непростую задачу и решал ее так, как считал возможным. Даже сейчас, когда одна из мозаик скрыта стеной, существование которой художник; разумеется, не учитывал его замысел прочитывается ясно и легко.
Вот крайняя у глухой торцевой стены мозаика: на темном, почти фиолетовом фоне, нависшая ветка с яблоками, будто лежишь на спине и смотришь в небеса. По всей вероятности, это – вечер. А вот крайняя мозаика на другом конце станции: облака, два самолета и расцветающие яблоневые ветви.
А между ними, чередуясь в определенном порядке, мозаики, изображающие самолеты, парашютистов, лыжников, подъемные краны, мачты кораблей. Тут запечатлены и разные эпизоды из жизни огромной страны, и разные времена года. Последует помнить, что в то время СССР занимал одну шестую часть суши, а потому чередование дня и ночи, разных временных и климатических поясов оправдано. Более того, они соединены в единое целое. День огромной страны – это как бы замкнутые сами на себя сутки.
Но и это еще не все. По крайней мере, такое прочтение слишком просто и очевидно. Но когда перед тобой произведение искусства, следует учитывать еще и его символическую значимость.
Осознанно или подсознательно художник отразил еще одну тенденцию времени. Мечта о неизбежной революции во всем мире также отразилась в его работе. Люди верили, что наступит момент, и вся планета станет единым целым. И если учитывать этот, уже позабытый для нас смысл следует воспринимать замкнутое время дейнековских мозаик как путешествие вокруг всего земного шара.
И еще одно значение имеют эти, на первый взгляд, очень связанные со своим временем мозаики. СССР рассматривался как провозвестник всемирной победы социализма. Следовательно, страна эта не просто первая на пути в будущее, она в центре всей мировой истории, она – средоточие земного шара. Вот главный – известный или неизвестный художнику – смысл его произведения. Потому-то мозаики и помещены под землей.
Зритель находится как бы н центре Земли и оттуда – через небольшие овальные окна смотрит на то, что происходит вовне. Дейнековские мозаики именно окна, которые никак не могут быть больше, они таковы, каковы они есть.
Проходя по станции «Маяковская», мы за несколько минут проходим по всей огромной стране, но в то же время совершаем и кругосветное путешествие, однако не огибая землю, а находясь внутри нее. Только так следует воспринимать работы А. Дейнеки.
Зато архитектор, трудясь над проектом станции, хотел в первую очередь, воспеть индустриальную мощь своей родины, он не сопоставлял свое творение с мировыми масштабами. И, что странно, время как бы подтвердило правоту А. Душкина.
Вскоре началась война и ни о каком царстве мирового социализма не могло быть и речи. Так «Маяковская» стала символом одного СССР, единственного тогда социалистического государства. И люди, находившие приют под мощными сводами станции во время налетов фашистской авиации, ощущали безопасность не только потому, что над ними находились толщи земли и крепкие своды, они, глядя на мозаики А. Дейнеки, вспоминали о мощи своей родины, и чувствовали себя под ее защитой.
К сожалению, все это нелегко понять сейчас. И по той причине, что мозаики действительно проигрывают в огромных подземных пространствах. И потому, что надо вспоминать некоторые моменты и нашей, и мировой истории, а ведь о подобных вещах вряд ли думает пассажир, спешащий к распахнутым дверям поезда, он торопится. А искусство требует чуть помедлить и задуматься. И не каждый, кто спешит по делам, понимает, что он находится не под сводами станции метрополитена, а идет под каменным небом сквозь времена и пространства.
П. Евгеньев
Газета «Метро» (спецвыпуск для работников Московского метрополитена),
15.05.1999 г.