Поэма в камне
...Теплый и мягкий, как бы струящийся из глубины сводов свет. Ослепительная белизна пилонов, отделанных уральским мрамором. Красный гранит пола, переходящий у посадочных перронов в темно-серый. А в самой глубине зала – во всю торцовую стену – гигантское мозаичное панно: под крупными волнами высоко, гордо взметнулся буревестник «черной молнии подобный».
Такова эта станция московского метрополитена «Горьковская» – неповторимый подземный дворец. Нет в столичной «подземке» абсолютно похожих друг на друга станций – каждая имеет свое лицо, своеобразный облик. Ведь обделывали их люди не просто хорошо знающие свое дело, а настоящие художники, умеющие видеть законченную красоту.
Немало каменных дел мастеров работают в метро. Не случайно облик станций поражает гостей, да и нас, всегда спешащих москвичей, своей цветовой гармонией, уникальностью композиций. Станции всех наших метро стали поистине поэмами в камне.
Мрамор и гранит. Трудно сейчас сказать где и когда «породнились» они, кто из древних зодчих впервые объединил эти два камня, создавая свое творение. В России первым городом, где господствовали гранит и мрамор, стал в XVIII веке Петербург. Камень везли сюда со всех концов страны. Его не хватало, и Петр I одно время запретил использовать при строительстве домов в Москве камень. А в городе на Неве возводились пышные дворцы...
Поэма в камне. Первые ее строки рождаются не в залах подземных станций, а в цехах завода железобетонных конструкций Метростроя, расположенного на самой окраине столицы. Судьба этого предприятия неотрывна от истории метрополитена. Именно отсюда, из цехов завода в далеком 1935 году на первые станции «подземки» были отправлены первые партии мраморных и гранитных плит. А сегодня завод снабжает ими (а также алюминием и цветным литьем) все метрополитены страны.
С разных концов Союза везу сюда камень – с Урала, Карелии, Грузии, Узбекистана, Восточной Сибири. Главный технолог предприятия Валерий Васильевич Дуров показал мне образцы нескольких пород уже обработанного мрамора и гранита: сверкающая «коелга», серый с белыми прожилками «уфалей», многоцветный радостный, как праздничное утро «газган», торжественно – черный, с островками поблескиваю щей слюды «лабрадорит»...
Рассказать, как громадные бесформенные блоки, еще дышащие землей, ветрами дальние дорог, превращаются в разно цветные сверкающие плиты, можно буквально в несколько строчках. Ритмично, словно маятники, движутся особой твердости пилы, разрезая каменную глыбу. Потом – фрезерование и наконец шлифование и накатка глянца. К самому камню руки мастера почти не прикасаются – все операции выполняют автоматы.
Я долго стоял рядом с пультом управления фрезерным станком, наблюдая за работой Василия Антонова – одного из лучших специалистов цеха. Из-под отрезного круга, словно потухшие искры, летела легкая мраморная крошка. Казалось бы, простое дело: нажми кнопку и веди по линейке режущий инструмент! Но автоматика – автоматикой, а от человека здесь, как и в любом деле, зависит очень многое. Он должен тщательно, точно раскроить камень и, управляя станком, даже по звуку алмазной пилы, коснувшейся мрамора, определить и режим работы, и какая требуется скорость. Породы камня разные, и подход к ним тоже нужен свой, особый.
Мрамор и гранит. Изящество и монументальность. Праздничность и торжественная спокойная строгость. Каждый из этих камней природа-мать наделила своеобразной красотой. Но именно люди, истинные мастера своего дела, вдохнули в эту красоту тепло, свет, радость.
В. Молодяков
«Строительная газета»,
16 мая 1984 г.