Стихи на станции метро
Не правда ли, странно: автоматы, мигающие то зеленым, то красным глазком, ползущие вверх и вниз лестницы, светящиеся табло, голубые экспрессы и... Пушкин. Но – удивительно – суматошный ритм сегодняшнего дня, с грохотом отмеряемый вылетающими из туннеля поездами, не смущает музу поэта. И этот ритм, и этот день ей тоже подвластны.
Кто-то из близко знавших Маяковского написал, что поэта ему напоминает сегодня не столько отлитая в бронзе фигура, сколько станция метро его имени. Она и впрямь –. необъяснимо – такая «Маяковская».
А в конце прошлого года открыли «Пушкинскую». И многие, спускаясь впервые по эскалатору, кроме чувства ожидания, испытывали еще и беспокойство. По-моему, от ситуации противоположной. Уж очень живой Пушкин, стоящий на пьедестале у входа в метро, оттого и думалось, а удалось ли здесь же, рядом, сделать и станцию с ее людской круговертью так же напоминающей о поэте?
Откровенно говоря, сначала строки стихов, латунно поблескивающие на стенах, показались неуместными – здесь, где пирует суета, где поезда, проносясь мимо, словно зачеркивают двустишия, где час «пик» не дает тебе и секунды на то, чтобы остановиться, остаться наедине, вглядеться и подумать... Но несколько дней назад я оказался на «Пушкинской», когда некуда было спешить, и увидел, как в метро читают стихи. Это было поразительно.
...Торопится, как и все, переминается с ноги на ногу, ожидая поезд, девушка в школьной форме. На белоснежном фартуке – маленький колокольчик с красным бантиком. Последний звонок: что уже позади? Что еще впереди? А поезда все нет. Чуть в сторону повернул голову и – заметила и, улыбаясь, проследила строку:
«Моя студенческая келья вдруг озарилась...»
Тут замелькали вагоны. Остановились. Раздвинулись двери. Она чуть постояла, словно решая, переждать ли до следующего, и всё с той же улыбкой вбежала в вагон.
Средних лет, краснолицый, усталый, по виду – с периферии, а глазах – тоска от множества еще невыполненных поручений: прислонился к стене, глубоко вздохнул и, кажется, так и не выдохнул, застыл, глядя прямо перед собой:
«Хочу воспеть свободу миру...».
А на другой стороне мальчик лет десяти с аккуратным рюкзаком за плечом негромко читал тому, кого крепко держал за руку. Другой рукой мужчина опирался на металлическую палку и слушал, чуть повернувшись в сторону цепочки табличек с названием станций:
«Недаром темною стезей я проходил пустыню мира...»
Мне кажется, если бы кинооператоры установили где-нибудь незаметно камеру и снимали крупным планом лица людей, читающих стихи на станции метро «Пушкинская», этот фильм – без слов и без музыки – можно было бы смотреть долго-долго.
Здесь поэт может позвать к себе в любой другой, а не толь ко в отмеченный календарем день. Именно здесь, среди спешки и суеты, он останавливает тебя – всего лишь на минуту-две, и затем отпускает, хотя бы немного, но другим. Другим и в том, как ты относишься и к этой спешке, и к этой суете.
...Если приедете в Москву и будете даже очень спешить, переезжая по подземному кольцу с одного вокзала на другой, все-таки сделайте еще одну пересадку. До «Пушкинской».
А. Друзенко
«Известия»,
3 июля 1976 г.